"Комсомольская правда", 1999, 19 октября, с.1, 12-13

Жизнь в космической "бочке" напоминает коммунизм.

Там сытно, тепло, светло, а свободы нет. К такому выводу пришел корреспондент "Комсомолки", вернувшийся из полета на Международную космическую станцию.

Ровно в 13.45 я прижал к переходному отсеку люк, похожий на крышку от громадной кастрюли. Бортинженер Игорь Туровский крутанул запорный маховик. Мы отстыковались от орбитальной станции.

Начался спуск. Зажужжала, настраиваясь на нас, видеокамера, смонтированная на стене. Таня Агапцева, командир экипажа, забившись в уголок, где объектив не достает, прихорашивалась. А Игорь набросился на суп, заботливо оставленный на столе ребятами из основного экипажа:
- Перед спуском поешьте!
Ровно в 14.00 заскрежетал другой люк - выходной. В проеме появился "станционный смотритель" Семен Павлович Лазиев:
- Ну все, выходите!

Наш семисуточный "полет в космос", проходивший в Институте медико-биологических проблем (ИМБП), закончился. Но сам эксперимент еще долго будет продолжаться. Его аббревиатура "СФИНКСС-99" никакого отношения к Египту не имеет. Так сокращается по-английски "Имитация полета Международной космической станции". Ученые уже знают, как уберечь космонавтов в длительном полете от вредного воздействия невесомости или от жесткой радиации. Но вот как уживутся в долгом орбитальном полете экипажи, собранные из космонавтов и астронавтов разных стран? Не секрет - удачный полет во многом зависит от психологической совместимости.

В июне в "бочку" зашла первая четверка, которой сидеть 240 дней и ночей. Потом, в июле, в люк пролезли еще четверо испытателей. Их вахта - четыре месяца. И вот в октябре к ним в гости отправили первую экспедицию посещения - нашу тройку.

1 октября, сутки 0

Приехал я с ИМБП за два с половиной часа до старта. Тут же всучили бумаги - писать директору института академику Григорьеву расписку: возможную опасность осознаю, в "бочку" отправляюсь добровольно. Программу экспериментов нашего экипажа изучала комиссия по биоэтике Минздрава. Корифеи признали: риск минимальный и оправданный.

И вот уже люк за нашим экипажем наглухо закрыт. В первом отсеке гляжу по сторонам, - никого. Не встречают? Вот, наверное, о чем говорили психологи: наш экипаж - дополнительный раздражитель для основных экспедиций. Первая четверка живет в "бочке" три месяца, вторая - два. Они обжились, обустроились. И тут - здрасьте, пожалуйста, мы в гости!

…В нос бьет запах - плотный, насыщенный, слишком уж "правильный". Специалисты, готовившие к "полету", обещали: все будет как на настоящей космической станции, в том числе и атмосфера. Только без перегрузок и невесомости.

Игорь, уже бывавший в "бочке", вертит маховик переходного отсека. Впереди длинная узкая труба из нержавейки. В ней поручни - Господи, да как же передвигаться? В невесомости космонавты просто пролетают люки. А тут? В конце трубы огонек фонаря видеокамеры испытатели из первого экипажа Володи Караштина. Вот, оказывается, где нас поджидают!

Смущение первых минут - до "стыковки" мы были не со всеми знакомы. Распросы предваряет предупреждение полушепотом:
- Первые два часа "земля" записывает разговоры в "объекте".

Наши с Игорем койки - у входного люка. Кажется, здесь все, как на "Мире", - с потолка за воротник капает конденсат, стойка лежанки в плесени. Хорошо хоть не мутировавшей, как на орбите. (О том, как космические микроорганизмы крушат станцию "Мир", я писал в "КП" 13 января этого года). А нашему командиру, сотруднику ИМБП Тане, испытатель из второго экипажа Женя Бобровник по-джентельменски уступил свою каюту, сам устроился на дермантиновом диванчике в салоне.

2 октября, 1-е сутки

Нас с Игорем Таня разбудить не смогла. Спали глубоко - наверное, сказывается повышенное содержание углекислого газа. Поднял командир второго экипажа немец Бернд Йоханнес:
- Ребьята, медконтрол…
Каждое утро нужно измерять температуру, вес, давление.

То, что немца, не очень бойко говорящего по-русски, назначили командиром четверки, где все остальные - русские, - точный расчет организаторов. Он оказался замечательным начальником - своим спуску не дает, но и защищает их яростно - попробуй пошуметь, когда кто-то их его команды спит! В "бочке" Бернд приучился есть чеснок и пристрастился к финскому плавленому сыру. Ребята шутят - немец совсем обрусел. Чтобы участвовать в эксперименте, Бернд взял отпуск за свой счет в берлинском университете и в деньгах потерял ощутимо. Вознаграждение за "отсидку" по западным понятиям очень скромное и уж совсем не сравнимо с суммами, которые получают за полет космонавты.

Жизнь в "бочке" напоминает идеальный коммунизм. Тепло - постоянная температура 24-28 градусов. Ходим в футболках и шортах. (Замдиректора ИМБП Марк Белаковский по телефону приказал Тане Агапцевой прикрыть коленки. А зря, коленки у нее ничего). Старые холодильники ЗИЛ, выстроенные в коридоре батареей, забиты продуктами. Супы из пакетиков, пюре из пакетиков, каши из пакетиков. Мясо и рыба только в консервах. Особый космический хлеб - маленькие, плотные, долго не черствеющие батоны. "Сверху" распланировано даже - когда обедать, когда учиться, когда эксперименты проводить. Отдельно - меню на каждый день, с описанием что есть, чем запивать. Рацион просчитан до калории.

В обмен на сытую и теплую жизнь - серые металлические стены и постоянно следящие за тобой камеры.

С семи вечера готовили праздничный стол. Вчера все-таки решили посиделки не устраивать - утром ребятам нужно было сдавать кровь. Первым делом закрыли колпачком объектив камеры. Обычно это не разрешается: как только один из "всевидящих очей" "умирает", с пульта раздается звонок - включите! Но тут "земля", видимо, сообразила - лучше не вмешиваться.

Кроме нашего прихода отмечали свадьбу сына командира первого экипажа Василия Лукьянюка. Он даже не видел будущую невестку. Жалели, что не с чем посидеть "как людям" - спиртное в "бочке" не разрешают даже по праздникам. А жаль… В маленькую "бочку" набилось одиннадцать человек, и все неожиданно удобно поместились.

3 октября, 2-е сутки

Внутри "бочки" очень отличаются. Центральная, самая большая, - это настоящий марсолет, построенный в конце шестидесятых для того, чтобы готовить космонавтов к полету на Красную планету.

Одно из самых важных исследований - отследить, как изменяются навыки космонавта в условиях длительной изоляции. Ограниченное пространство, отсутствие привычных земных событий, смен дня и ночи, времен года для человеческого организма мощнейший стресс. Это заметно даже по переговорам экипажей с "землей". Я, говорит Володя Сапоньков, чувствую малейшее изменение интонации врача на наблюдательном пункте. Чуть на полтона разговор выше - уже нервы. Мы, как ни крути, люди ущербные.

А космонавт ведь должен все время быть готовым к любым неприятностям, к принятию точных решений. Поэтому и постоянные тесты, опросы и работа с тренажерами. В один день проводят "Пилот" - отработку стыковки, причем команды выдаются голосом, а испытатель весь обклеен датчиками - следят даже за функциями мозга. В другой день - "Время": нужно долго сидеть в наушниках, слушать раздающиеся звуки и точно повторять их "рисунок", нажимая на специальную кнопку.

Начал свой эксперимент. Задача - измерять уровень запыленности на рабочих местах испытателей. Прибор гудит жутко, а питается от космической сети в 27 вольт. Таких розеток мало. Приходится каждый раз что-нибудь придумывать, дабы дотянуть шнур к нужному месту. А еще нужно выбрать время, чтобы своим "гудением" не мешать ребятам работать.

Научился проскакивать люки, как прыгун с шестом планку.

4 октября, 3-и сутки

Марсолет в документах называют ЭУ-37. Наш "отросток" - ЭУ-50. "Бочку", где обжился первый экипаж, тот самый, которому работать "на орбите" восемь месяцев, - ЭУ-100. В "сотке" - самые настоящие космонавты. Василий Лукьянюк и Владимир Караштин десять лет входят в отряд космонавтов-медиков, прошли подготовку в "Звездном". Пока их очередь лететь в космос не пришла, "СФИНКСС" для них очередная тренировка. Третий член экипажа реаниматолог московской "Скорой" Толя Мурашов - кандидат в отряд космонавтов. Ну а самый заслуженный испытатель в экипаже, конечно инженер Хайдер Хобихожин. Он в "бочках" прожил в общей сложности года два.

Мерил запыленность в "сотке". Стало понятно, почему психологи за бортом считают, что у двух экипажей не очень сложились отношения. Первый экипаж для себя выработал такой график. После подъема завтрак, медпроцедуры, короткий сон, потом работа до обеда, снова эксперименты и часок сна. Ужин и опять работа до 3-4 ночи. У второго экипажа день разбит по-другому. Вот и получается, когда одни бодрствуют, другие спят. Ребята живут каждый в своем "доме", а гости друг к другу ходят ближе к полуночи - смотрят видео или играют в скат - немецкую карточную игру, которой научил Бернд.

Одно из немногих развлечений - физупражнения. Но развлечений обязательных - гипокинезия - то есть малоподвижность, в результате которой "садятся" мышцы голени, бедер, отвыкает трудиться сердце - одна из серьезных проблем испытателей и космонавтов. Ребята настолько вошли в раж, что сломали у велоэргометра педаль. Хорошо, у Жени Бобровника золотые руки - починил.

На свободу испытатели выйдут терминаторами. Толя Мурашов уже сто раз отжимается от пола. Вася Лукьянюк по двадцать минут катается на велосипеде при нагрузке 225 ватт, в то время как космонавты - 3 минуты при 200 ваттах. У Игоря Ничипорука бицепсы не помещаются под футболкой.

Сам уже третий день до пота кручу педали.

5 октября, 4-е сутки

Самый сложный эксперимент нашего экипажа - испытание специального прибора, который удаляет из выдыхаемого воздуха углекислый газ. Дело важное для подводников, летчиков и космонавтов, которые, и это уже случалось, погибали потому, что их камера заполнялась их же углекислотой. В нашем модуле, теперь отсоединенном от остального комплекса, углекислого газа уже дольше нормы, анализатор мигает красной лампой.

Таня в своей маске серого цвета с длинной гофрой и без шлема похожа на маленького слоника, который опустил хобот в синюю сумку. У меня - летный шлем и летная маска. К ней и крепится устройство - тяжелый стальной баллон.

Через четыре часа на обед разрешили маски снять. Но скоро позвонил постановщик эксперимента и попросил побыстрее заканчивать еду - углекислота достигает предельных концентраций.

Ходить все время в маске с тяжелой сумкой на боку сложно. Прилег и заснул. Тут же растолкали - снимать показания с прибора. Баллон жутко греется, берм его прихватками от микроволновой печки.

Ближе к ночи, чтобы отключиться от девятичасового сидения в маске, сел играть в преферанс. Проигрался в пух и прах. Играли на батончик "Баунти" - в "бочке" денег нет, а шоколадки - главный товар - их немного, и разрешается их есть раз в два дня, а хочется гораздо чаще.

6 октября, 5-е сутки

Эксперимент по телемедицине проводят Таня и Вася Лукьянюк. Специальный ящик-компьютер подключается к Интернету. В нем есть особая телекамера, которая может передавать самые мелкие изображения - сломанный зуб, опухший рубец. Врачи на расстоянии могут проконсультировать и даже провести лечение. Такие "ящики" будут на каждом корабле, летящем к звездам.

После обеда составили шутливое письмо начальству института, где требуем не выпускать нас на волю в пятницу. А что? Еда есть, телевизор, компания замечательная. Плохо только, что нельзя позвонить домой. Связь только во время, отведенное под сеансы связи, как в космосе. Разговор с семьей раз в неделю по особому разрешению. Но и его пишут на магнитофон.

Таня снова легла спать около десяти вечера. Я-то ожидал, что присутствие на корабле обаятельной высокой блондинки изменит обычный распорядок испытателей. Ан нет - хоть бы кто из мужиков постарался за Танечкой поухаживать - все-таки столько времени без женщин. Отношение к Тане невероятное - как к другу, коллеге, специалисту, но не больше. Не выдержал, пристал с этим вопросом к Василию Лукьянюку. Он сдал распасы и объяснил:
- Так спокойнее. Она уйдет, а нам еще пять месяцев сидеть.

7 октября, 6-е сутки

В душе ребята, конечно, завидуют тому, что завтра нам выходить. И все-таки они стоически выдерживают "отсидку". Уверен, многие бы из них согласились на участие в эксперименте, даже если бы ни копейки не давали.

Звонил Виктор Михайлович Баранов, замдиректора ИМБП, руководитель эксперимента, с ответом на наше письмо, где просили оставить нас еще на недельку. Решено так: поскольку мы всю программу выполнили, дальнейшее наше пребывание нужно рассматривать как жизнь в санатории. Если остаемся, институт оплачивает только 20 процентов стоимости нашего пребывания. Остальное - за наш счет. Молодцы институтские начальники, - нашли все-таки способ нас выкурить!

8 октября, 7-е сутки

Утром ребята поймали в "сотке" комара. Невероятное событие. Жертву положили под микроскоп и заняли на видео. Получился уникальный клип, где видно, что глаза комара состоят из перламутровых капелек, а усики - пушистые волосики, закрученные в жгут.

Пришло новое задание от канадских психологов - и они ставят свои эксперименты в нашей "бочке". Недавно просили, чтобы экипажи придумали сценарий, как организовать побег из тюрьмы для смертников. Да уж. Это актуально - время от времени возникает желание открыть люк (это можно сделать и с нашей стороны) и сбегать в ларек на углу. Теперь канадцы хотят, чтобы испытатели придумали пьесу и разыграли по ней спектакль. Экипажи дружно решили динамить.

В час дня обнялись с ребятами и поползли в свой отсек - готовиться к выходу. Когда люк открыли, думал, в голову сразу ударят запахи свободы, осени, бурной жизни. Но почувствовал новый запах только после того, как институтские барышни вручили букет молоденьких нежных гвоздик. Только тогда понял - полет закончен, я на Земле.

Александр Милкус.

Подборка публикаций о ИМБП за 1999 год