Космический Айболит

Журнал "Домашний Очаг", 2002, май, С. 62-64
ЛЕТЧИК-КОСМОНАВТ ВАЛЕРИЙ ПОЛЯКОВ, ГЕРОЙСОВЕТСКОГО
СОЮЗА И ГЕРОЙ РОССИИ, ДОКТОР МЕДИЦИНСКИХ НАУК, ПРОФЕССОР,
СОВЕРШИЛ САМЫЙ ДЛИТЕЛЬНЫЙ В ИСТОРИИ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА КОСМИЧЕСКИЙ ПОЛЕТ - 438 СУТОК. ЧЕМ ДОКАЗАЛ ВОЗМОЖНОСТЬ ПОЛЕТА ЧЕЛОВЕКА НА МАРС. ОН ЗНАЕТ ВСЕ О ШТАТНЫХ И НЕШТАТНЫХ СИТУАЦИЯХ НА ОРБИТЕ.

Валерию было 15 лет, когда в СССР запустили первый спутник. Люди выходили по ночам на улицу и караулили: пролетит или не пролетит та удивительная звездочка. Во Дворцах пионеров самыми популярными были кружки авиамодельные и радиодела. Валерий тоже собирал детекторные приемники и пытался ловить сигналы из космоса. Но из Москвы приехал друг, который учился на первом курсе мединститута и сманил за собой. В Первый медицинский документы у Полякова принимать не хотели, потому что из-за хулиганского поведения в школе ему не дали рекомендацию. Тогда он подпечатал тире к слову "характеристика" и добавил "рекомендация". И поступил. Потом - ординатура Института тропической медицины и паразитологии, заочная аспирантура Института медико-биологических проблем (ИМБП). И он вернулся к своей мечте о космосе. Стал разрабатывать тему карантина лунного грунта.
"Это была сверхсекретная тематика, - рассказы бает Валерий Владимирович, - мы же готовились лететь на Луну. Но не получилось. Американцы oпeредили нас. И моя работа, над которой я долго работал, была закрыта. Большое разочарование для меня. И тогда я решил записаться в добровольцы для прохождения эксперимента, имитирующего полет на Марс (ИМБП занимается космической медициной. - Авт.). Я подал заявление на участие в эксперименте, а мой руководитель профессор Гуровский, который в свое время еще отбирал Гагарина для полета, и говорит мне: "Слушай, а я думал, ты мне заявление в космонавты подаешь. Ты вроде мужик-то крепкий, может, попробуешь? Сейчас как раз в институте идет набор врачей в отряд космонавтов". И я написал заявление на имя министра здравоохранения, все как положено: "Готов отдать жизнь во имя Родины".
Втайне от жены прошел отбор. И начались тренировки на выживаемость, прыжки с парашютом и еще много всего того, что интересно для мужчин и очень волнительно для их жен. Я тренировался и учился в аспирантуре. В те годы медики ломали головы над тем, как сделать так, чтобы космонавты возвращались из полета "на своих ногах". В 68-м году на 18 суток полетели Севастьянов и Николаев. Тогда на станции еще не было места для физических тренировок, да и систему занятий еще не разработали. И космонавты после приземления встать на ноги не могли, мышцы все ослабли. В ИМБП приняли решение срочно разрабатывать средства профилактики. Американцы в то время летали более 50 суток и возвращались в приличном состоянии. Наши изучали их опыт. Шли практически одним путем и все думали, кто кого опередит. Но первый полет "Салюта-1", когда наши космонавты все 24 дня полета занимались на орбите профилактикой - и на бегущей дорожке, и на велоэргометре, -закончился трагически. Добровольский, Волков и Пацаев погибли при приземлении. И результаты их тренировок остались неизвестными.
Сейчас космонавты на орбите занимаются физкультурой два раза в день. И, как говорит Валерий Поляков, его жена заметила, что из полетов он возвращается в еще лучшей форме, чем был на Земле.
При тренировках на станции космонавты выжимают из себя ежедневно по полтора литра пота, который потом регенерируется. Получаемую воду на борту пьют, готовят с помощью нее пищу. Для этого влагу с одежды и из атмосферы откачивают насосы, дальше она проходит через фильтры, колонки очистки и кондиционирования, ионно-обменные смолы. Вода минерализуется, насыщается ионами серебра, обеззараживается нагреванием. Одним из авторов этой системы был Валерий Поляков. А разрабатывал ее он и на Земле, и в космосе.
Первого полета ему пришлось ждать долгих 19 лет. Многим в отряде космонавтов такие ожидания были невмоготу, и они сходили с дистанции. Бортинженерам еще можно работать в КБ, участвовать в разработке космической техники. Врачам тоже есть чем заняться. Тяжелее всего командирам экипажей - на Земле они не при деле.
Несколько раз казалось, что до неба Полякову осталось несколько шагов. Но его старт все откладывался и откладывался. И вот наконец в 88-м на борту потребовался врач. Нарушилась микробиология станции, и Поляков отправился в космос. В этом полете ему едва не пришлось стать реаниматором. У членов сменного экипажа Александра Волкова и француза Жан Лу Кретьена затянулась работа в открытом космосе, и все опасались, что они не успеют вернуться до того, как у них закончится кислород. Судорожно перебирали варианты спасения. Поляков приготовил аптечку, аппаратуру для искусственного дыхания и электростимуляции сердца.
Их выход длился пять с половиной часов. Сейчас-то известно, что в этих скафандрах можно находиться и 7 часов, тогда же всех их ресурсов никто не знал. Когда замерзшие и обессилевшие от усталости космонавты вошли в станцию, у француза даже не хватило сил закрыть люк. Но все обошлось. Героев растерли и напоили горячим чаем. Первый полет Валерия Полякова длился 8 месяцев. В 89-м он получил свою первую звезду Героя.
После приземления был год эйфории. Поляков много ездил, выступал и за границей, и в России. Контролировал космические полеты по медицинской линии, давал рекомендации и на борт, и по реабилитации космонавтов уже на Земле. Но мечтал полететь опять. А тут американцы стали наступать на пятки. Собрались строить станцию "Фридом" и готовились к длительным полетам. Когда Поляков об этом узнал, всю ночь не спал, а наутро позвонил генеральному конструктору. И сказал, что согласен лететь и на полтора, и на два года. А иначе потеряем мы наше пионерство, потеряем заказы и инвестиции от иностранных космических агентств и они будут обращаться только к американцам как к лидерам. А ведь мы можем еще в этом веке доказать, что полеты к Марсу возможны. "Я гарантирую', - отчеканил, - что выйду после полета на своих ногах, потому что знаю как".
Руководство понимало, что на карту поставлена честь Родины, и отправило Валерия Полякова во второй космический полет. Незадолго до старта случились памятные события октября 1993 года. Космонавты отправлялись в полет, и каждый думал про себя: "Будет ли мирная жизнь в стране, когда мы вернемся? Найдутся ли деньги на то, чтобы обеспечить поиск и спасение экипажа после окончания полета, или забудут про тебя вообще?"
В этом полете Валерий Поляков спас станцию "Мир" и своих товарищей. "Я проверял атмосферу на станции, - рассказывает он, - зажег шашку, горит нормально. Заплыл к Лене Кондаковой: "Алён, а не испить ли нам кофею?" Полез в контейнер за кофе, гляжу, странный свет через люк просвечивает - пламя белоголубое. Я говорю: "Лена, горим". И - вжик туда. Схватил костюм "Пингвин", толстый, резиновый, и бросился с ним на пламя. Горящие куски еще рукой ловил, даже ожогов не было, только на мизинце чуть-чуть. Бог спас. С иконами же летаем, с крестами... Если бы станция погибла, на нашей космонавтике был бы поставлен крест, денег на новую станцию нет и не будет. А главное - гибель людей, горел ведь воздуховод".
От журналистов тогда этот инцидент скрыли: предстояла программа "Мир-Шаттл", российская сторона должна была принимать американских астронавтов на борту. Поэтому-то, что случился пожар на станции, держалось в строжайшей тайне. Кстати, другие члены экипажа так и не заметили, что произошло возгорание. Но Елена Кондакова сообщила на Землю, что была свидетелем геройского поступка Полякова, и ему добавили денег за полет. Получилось ведь так, что летал он долго и за это время суточные ставки космонавтов поменялись. И Валерий Владимирович после полутора лет полета должен был получить денег в два раза меньше, чем те, кто прибыл на борт позже и летал полгода. Но все решилось по справедливости.
Космонавты думают не только о делах практических. Любовь и романтика тоже их стихия. Все-таки к звездам они ближе всех. "Многие спрашивают, как вы переносите воздержание? Ну ничего, можно и потерпеть, зато за это Господь награждает тебя прекрасными эротическими снами. А жена у меня - героиня. У меня две звезды Героя, так вот, одна ее. Ночами не спала, все беспокоилась. Выглянет в окошко: у Рюмина, заместителя генерального конструктора, свет зажегся, "Волга" подъехала, увезла его посреди ночи - значит, на станции неполадки. Утром звонит, выясняет. Хотя, конечно, ей не все говорили. Кстати, по контракту нам раз в месяц полагалась телевизионная связь с семьей. Жена прихорошится, внуки приоденутся, а у меня к тому моменту уже и, внуки были, сядут в 13-й комнате в ЦУПе за стол с чаем или шампанским. Правда, не всегда мы могли видеть друг друга. То ты их видишь, они тебя нет, то - наоборот. Порой, бывало, по два-три сеанса срывались - аварии. Откажут системы управления движением, станция в дрейфе, энергии нет иногда даже для того, чтобы сообщить на Землю о случившемся. И все это в мертвой тишине, в темноте. Вентиляторы стоят, воздух не перемешивается, чтобы не задохнуться своей углекислотой - невесомость же, надо чем-то обмахиваться. В таких случаях нарасхват шла папка "Нештатные ситуации", пользовались ею как веером. Но паники ни разу не было, мы же профессионалы, все люди крепкие".
Сейчас Валерий Поляков чувствует себя на Земле, по его выражению, удрученно. Было у него перед выборами несколько предложений от разных партий. Но он так сильно критиковал их программы, что больше они к этому вопросу уже и не возвращались. Занимается он наукой. Но дела не так много, как хотелось бы. "Я бы с удовольствием полетел на новую международную станцию. Но короткий полет мне неинтересен, да и из этических соображений я бы не полетел. Сейчас у нас трое ребят-врачей в отряде космонавтов, еще ни разу не летали. Пускай летят. Говорю тут внуку: "Хочешь стать космонавтом, я научу тебя как". А он отвечает: "Надо, дед, подумать".